ИЗ ИСТОРИИ ГУСЛИЦ
В далекие годы начала нашей эры на территории Восточного Подмосковья жили люди из древнего племени "меря". Позднее с севера в эти края пришли Ильменские славяне, а с запада - вятичи и кривичи, которые потеснили племя "меря".
Славянские курганы 10-13 веков сохранились до наших дней в бассейне рек Гуслицы и Нерской. Урочище в западной части Мещерской низменности с давних лет называется Гуслицами по названию речки Гуслица. Эта речка с единственным на Руси музыкальным именем (иногда ее называют Гуслянкой) в свою очередь названа в честь любимого в этих краях музыкального инструмента гуслей. Замечу, что некоторые историки предлагают гусли как эмблему России.
Людей, заселивших все пространство урочища, прозвали "гусляками". На гуслях здесь играли многие и изготавливали их с особым умением. Использовались липовые дощечки, которые опускались на определенное время в речку. Жизнерадостных гусляков многие недолюбливали. А им все было нипочем. В своей глухой, всеми забытой местности, гусляк чувствовал себя независимым и сильным.
Гуслицы начинались в 30 верстах от Москвы между Владимирским и Рязанским шоссе и охватывали по рекам Нерской и Гуслице юго-восточную часть Богородского и Бронницкого уездов Московской губернии, а также земли Егорьевского уезда Рязанской губернии и Покровского уезда Владимирской губернии. Этот край отличался низменной местностью, покрытой топкими болотами и густой зарослью корявого леса, песчаной почвой, неудобной для хлебопашества.
Впервые о Гуслицах упомянуто в духовной грамоте Ивана Калиты в 1339 г . Они входили тогда в Московское княжество, и Калита завещал их своей жене. О Гуслицах говорится в завещании Дмитрия Донского. По этому завещанию Гуслицы достались его сыну Петру вместе с Рогожею (с. Рогожи в 1781 г . было переименовано в г. Богородск, ныне г. Ногинск) и Вохною (ныне г. Павлово-Посад).
Первые точные границы Гуслиц в XV веке нарисовал на карте купец Афанасий Федорович Наумов. На составленной им карте границы Гуслиц простирались от селений Хотеичи и Бухоново на западе до селений Жашково и Холмы на востоке, от Куровской и Заволенье на севере до Жирово на юге.
Деревни Гуслиц входили тогда в состав Устьмерской, Холмской, Высоцкой и Шатурской волостей в бассейне рек Гуслицы, Нерской и Рогозна. Одна из деревень Гуслиц носила имя второй жены Ивана Калиты Ульяны и звалась Ульянино. Позднее деревня Ульянино и деревня Незденово слились и образовали д. Степановку.
В свою очередь деревня Степановка была названа по имени помещика Степана Лопухина, у которого в речке Гуслице утонули два сына. В память о них Лопухин воздвиг в деревне церковь. Деревню Захарьино Иван Калита подарил стольнику Ивану Ащере - она носит его имя - Ащерино.
Деревни Чайниково и Андреево при слиянии образовали д. Абрамовку. С первой половины XVI века Гуслицы стали дворцовой волостью Московского и Коломенского уездов.
При царе Алексее Михайловиче Гуслицы еще не были густо заселены, только по Касимовскому тракту было несколько постоялых дворов, да кое-где небольших поселений хмелеводов.
К концу XVII века Гуслицы состояли из 46 деревень, крупнейшими из которых были Раменское, Давыдовская Шувоя, Бсззубово, Хотеичи, Ильинский погост, Анциферово, Куровская, Авсюнино, Дорохово, Слободищи, Богородское, Мисцево, Устьяново, Заполиты, Титово, Заволенье, Ащерино, Селиваниха и др. Границы Гуслиц постоянно менялись, менялся и состав населения.
Так, после второго стрелецкого бунта в 1698 г . в гуслицкие леса и болота бежали бояре и стрельцы, жестоко преследуемые Петром I . В дневнике игумена скита "Иосиф на камне" (скит находился в 10 верстах от Дулева) было записано: "Род гусляков древен и славен бысть, повелся он от непокорных бояр и стрельцов". В старых книгах д. Барская (в 2-х км от Давыдова) именовалась Боярская. Старожилы рассказывали, что она была заселена опальными боярами-старообрядцами. Постепенно стрельцы, бояре и старообрядцы других сословий колонизовали Гуслицы. Они основывали в здешних глухих местах скиты и селения, в которых закипала активная жизнь со своими обычаями и промыслами.
Край заселялся и крестьянами удельными, государственных имуществ, но большей частью временнообязанными помещикам.
Долгие годы центром Гуслиц был Ильинский погост, названный так по имени церкви Ильи-пророка, воздвигнутой здесь вначале XVII века. Существует легенда, что на месте Ильинского погоста стоял когда-то дворец царя Алексея Михайловича, что после его разорения из изразцов печи дворца сложили печь в деревянной церкви. Подругой легенде здесь стоял патриарший дом, что будто-бы в Ильинке находился центр духовного управления. Говаривали, что какой-то старец Никодим в подвалах Ильинской церкви, сгоревшей в средине прошлого века, видел много древних книг и рукописей.
Впервые частному лицу было пожаловано в Гуслицах с. Хотеичи в 1693 г ., а за ним - д. Анциферово. В 1710 г . Петр I пожаловал А. Д. Меншикову "дворовую" Гуслицкую волость со крестьяне и бобыли... в ней погост, а в погосте церковь во имя св. пророка Илии деревянная о пяти главах" В этот период Гуслицкое население составляло всего 1181 человек. Гуслицами Меншиков владел 17 лет. Согласно одной из легенд он имел в Ильинском погосте свой дворец. Сюда приезжал Петр I и охотился на Цаплинских болотах. При царе Петре II Меншиков был отправлен в ссылку, а все его владения причислили к дворцовому ведомству.
В 1728 г . все селения Гуслиц были пожалованы Степану Васильевичу Лопухину. В его имении скрывалась, удалившись из Петербурга, княжна Волховская, родственница сосланной в Суздаль царицы Евдокии (Лопухиной). Она придерживалась двуперстия. При Елисавете Петровне Лопухин попал в опалу и в 1744 г . был отправлен в ссылку. В этот период у царицы выпрашивал Гуслицы генерал Румянцев, но Елисавета Петровна распорядилась передать эту местность в казну.
При Екатерине II в 1762 г . Гуслицы были пожалованы возвратившейся из ссылки Наталье Федоровне Лопухиной (муж ее умер в ссылке). Через год Лопухина умерла, и ее имение было поделено на три части (они назывались "третями") между ее сыновьями. Раменская "треть" с деревнями по реке Вольной от Куровской до Петрушино с центром в сельце Богородском стала принадлежать полковнику А. С. Лопухину.
До 1762 г . крестьяне в "третях" Лопухиных платили оброк по 1 рублю и 1 коп. с души, а позднее из-за поборов помещика Алексея и особенно Авраама Лопухиных крестьяне стали платить оброк по 5 рублей с души. Помимо денежного и натурального оброка они несли еще и барщину.
В с. Богородском за 1766-1767 гг. крестьяне построили за свой счет барский дом, дворовые строения, прорыли канаву в 70 саженей длиной, вырыли пруд, снарядили за свой счет 200 подвод в Москву, подержали управителя имения. Поборы помещиков замучили гуслицких крестьян - они подали челобитную императрице, хотя по Указу 1765 г . им запрещалось подавать челобитные. Ходоки из Гуслиц ушли в Москву, но их жалобы на поборы и жестокость помещиков остались без внимания. Тогда крестьяне направили снова ходоков, написавших в челобитных, что "пришли в крайнее разорение и скудность".
Крестьяне же Алексея Лопухина послали в Москву двух сыновей умершего от побоев сельчанина. В челобитной братья писали, что им возвращаться в деревню нельзя, так как помещик подвергнет их мучительству и смерти. Обращаясь к императрице, они просили: "...лучше же Ваше императорское Величество Вашей монаршей милостью определите нас к смерти или в вечное поселение". И все-таки челобитчики были арестованы. Но Гуслицы послали новых ходоков. Они передавали пищу ранее арестованным сельчанам и ходатайствовали об их освобождении. Власти арестовали и этих ходоков.
В Гуслицы была послана военная команда для наказания жалобщиков за попытку неповиновения. Многие гусляки были наказаны поркой кнутом, а 50 человек арестованы и сосланы в Нерчинск на каторгу без срока. Указ императрицы о челобитчиках читался во всех церквах. В 1764 г . Екатерина II все селения Гуслиц передала Москве. С возникновением 5 октября 1781 г . Богородского уезда часть деревень Гуслиц вошла в состав этого уезда. В уезде тогда числилось: 128 дворян, 280 деревень, 123 сельца, 73 села, 11 погостов, 2 мужских монастыря (Николаевский Берлюковский и Спасо-Преображенски Гуслицкий).
В 1767 г . Лопухины, распродав земли и имущество своей вотчины. выехали в "более спокойные места". Заводчик Демидов купил одну треть Гуслиц с деревнями Алексеевской, Внуково, Давыдовской, Костенево, Круглово, Мосягино, Поминово, Печурино, Сенькино, Слободищи, Старой, Столбуновой и Чичево. Из этих деревень Демидов переселил в Сибирь в Ирдяжинскую волость 635 гусляков.
В 1794 г . демидовская треть Гуслиц перешла во владение помещицы О. А. Жеребцовой. С конца XVIII века вплоть до 1922 г . многие селения Гуслиц входили в состав Богородского уезда Московской губернии.
16 апреля 1917 г . при ст.Куровская был образован Гуслицкий районный Совет рабочих депутатов из 5-ти волостей: Беззубовской, Дороховской, Запонорской, Ильинской и Карповской. Первым председателем Совета гусляки избрали члена Орехово-Зуевской организации РСДРП Марка Петровича Образцова.
С 1922 по 1929 гг. некоторые селения Гуслиц стали входить в состав Егорьевского уезда Рязанской губернии. С 1929 по 1959 гг. в состав Куровского района стали входить гуслицкие селения Дороховской, Карповской, Запонорской и Ильинской волостей, а с 1959 г . они вошли в состав Орехово-Зуевского района Московской области.
БЫТ, НРАВЫ И МИРОВОЗЗРЕНИЕ ГУСЛИЦКИХ СТАРООБРЯДЦЕВ
Всюду, где селились гонимые господствующей церковью и монаршей властью старообрядцы: в Поволжье, Сибири, Прибалтике, Подмосковье, на Севере, на реках Терек, Яик, Дунай, в глуши Иргизских, Олонецких и Гуслицких лесов, в Польше, Австрии, Венгрии и Румынии, - закипала активная трудовая жизнь, оживлялись непроходимые леса, возникало крупное земледелие, промышленность и кустарные промыслы. Сюда староверы приносили свою культуру, свои обычаи и предания. Они умели устраиваться всюду, никто и ничто не могли вытравить из них дух настоящих русских людей. Политикой старообрядцы не занимались.
По словам апостола Павла: "Начальник есть Божий слуга". Поэтому по идеальному представлению старообрядцев власть - есть высшее служение людям, есть акт самоотверженной, христианской любви. Староверов не было ни в одном министерстве, не было их на губернаторских постах, полицмейстерских и других административных постах. Их оттесняли от всякой государственной должности.
Известный историк Н. И. Костомаров говорил, что "старообрядец любит мыслить, спорить... он хотел сделать собственную совесть судьею приказания, пытался сам все проверить, исследовать". "Не сотвори себе кумира" - эту заповедь старообрядцы помнили всегда. Они не воспринимали ту культуру, которая творила и творит многочисленных кумиров и "на верху гор" и "на земли низу".
Для того, чтобы читатель в полном объеме узнал о быте и нравах гуслицких староверов, я приведу несколько противоположных мнений о них, высказанных на страницах дореволюционных изданий рядом авторов, как сторонников, так и противников старообрядчества.
В "Душеполезном чтении" (часть 3, 1864 г .) о староверах Гуслиц пишет И. Шевелкин: "...познакомившись поближе с Австрийско-Белокриницкой сектой и с гуслицкими последователями ее, явно вижу теперь, что в них господствует страшный фанатизм и грубая ненависть, и злоба против православной церкви... Раскольник перед православными, имеющими вес и какое-либо значение, притворится самым покорнейшим слугой, уважающим и власть и священство, и готов пожертвовать даже на православную церковь: но возмутительно его обращение с православными, равными ему по званию или стоящими ниже его одной ступенью на житейской лестнице.
Раскольник или раскольница не только не приютят ночью или в непогоду прохожего бедного странника православного, но не дадут ему куска хлеба, или бранью самою поносною отгонят от колодца, где вздумает тот утолить жажду, и напустят на него толпу ребятишек и стаю собак для выпровождения из деревни.
Если же кому-либо из крестьян-раскольников придет благая мысль присоединиться к Церкви Христовой, то ему необходимо прежде подумать о своем переселении из родной деревни к православным, иначе он рискует подвергнуться жесточайшим преследованиям от односельцев своих и даже от близких родственников-раскольников, которые все меры употребят или разорить его совершенно, или отдать в солдаты по приговору общества за дурное, будто-бы поведение...
Раскольники в этих местах весьма трудолюбивы и занимаются хлебопашеством, но большая часть из них труду пахаря предпочитает фабричные занятия и торговлю... В каждом селении и даже деревеньке вы найдете 2-3 лавки с разными товарами, а также, непременно, с чаем и постным сахаром...
Женщины у раскольников в разврате и пьянстве не уступают мужчинам, но утратив красоту и достигши почтенных пожилых лет, они впадают в другую крайность: в ханжество и святошество, хотя подчас, не откажутся протянуть руку, вооруженную кожаной лестовкой, к стакану с дешевкой и упиться ею до беспамятства, и все вообще делаются страшными ненавистницами и гонительницами всего церковного.
Молодым людям, даже пожилым, здесь не вменяется в грех или поношение напиваться до безобразия, петь песни или плясать и предаваться разгулу и разврату; но Боже сохрани, ежели кто из любопытства зайдет в православный храм или заведет тесное знакомство с православными, - тогда от злых старух ему житья не будет: не станут с ним ни есть, ни пить, и не примирятся до тех пор пока несчастный в продолжение недели и даже целого месяца на положит по 200 или 300 земных поклонов в каждый вечер. За исполнением же этой питимьи наблюдает сама аргус-старуха, считая поклон по лестовкам.
Если же по делу или как-нибудь нечаянно зайдет православный в избу и пробудет в ней минут десять, то старуха по уходе его вздует огонь, разожжет угольев и окадит все горницы и двор ладаном, а если есть в запасе святая вода, освященная раскольничьим попом, то покропит во всех углах, а вечером сына своего и внуков заставит положить поклонов по 50.
Раскольничья нетерпимость и фанатизм... поддерживается здесь кроме старцев еще колейницами. В каждой деревне в Гуслицах найдете вы несколько избенок о двух окнах, расположенных с обоих концов деревни, или на задворках; в этих избах проживают девицы от 25 до 40 лет, занимающие исключительно обучением детей деревенских грамоте и чтением канонов для желающих - у себя или в домах их.
Налетчицы и толковательницы писания - девицы эти у себя в деревне и даже верст за 10, 15 и более пользуются полным уважением, как отшельницы от мира сего, взыскующие единственно спасение душ своих и молящиеся неусыпно за здравие благодетелей живущих и за упокоение душ братии и сестер, отошедших в древнем благочестии.
Получая щедрые даяния от старух и богатых женщин средних лет за молитвы о грехах их, отшельницы эти, если не утратили молодость, промышляют нередко развратом... Полуграмотные и почти вовсе безграмотные лжепастыри, большей частью набранные из бездомных скитальцев или отъявленных лентяев, состоят в полном послушании у келейниц и раболепно исполняют все распоряжения и приказы их..."
Другой автор Алексей Стороженко в очерке "Гуслицы", опубликованном в "Отечественных записках" в 1863 г ., пишет о размышлениях старика-толковника из беспоповцев, которые услышал в одном из гуслицких трактиров: " Поповцы укоряют нас в беспоповщине, а у самих-то попы - курам на смех, австрийские обливанцы... и прежние у них не больно пригожи были, но все же не австрийская сволочь.
У поповцев такие есть ходоки, вот хоть Андрей Марков Пуговкин: ему как плюнуть, сманить попа. Наметят какого ни есть бедного попишку, одержимого человеческими слабостями, что у своего начальства на дурном счету; вот и станут за ним ухаживать; скажутся купцами или гуртовщиками, залучат его к себе и употчуют до положения риз - все, знаете, французкими винами, ямайским ромом. Опомятуется, сердечный, уж верст за сто, еще зальют, да как оттарабанят верст за триста, в свой скит - вот тут уж и поведут дело на чистоту. "Останься - говорят у нас, батька, мы тебя миром помажем, будешь нашим попом". При этом сулят ему золотые горы, а поп не соглашается. Если резонами не подействует, вот они ему пригрозят... и в преисподню засадят. Видит поп, некуда податься, вернуться - стыдно и прихожан, страшно и начальства, противится, горемычный, да и крикнет с отчаяния: "Мажьте, разбойники, людоеды!"
Скажите на милость... лучше ли оставаться в беспоповщине, чем с такими богомерзкими пастырями? Прежде начальство не очень-то стояло за церковных попов, которых, бывало, сманивали, а теперь воспретили. Вот поповцам-то и круто пришлось; что делать?., проведали рогожцы, что в Царьграде есть митрополит Амвросий, удаленный от своего престола за разные беззакония. Вот они хоть знали об этом достоверно, и, кроме того, что в греках крещение не погружательное, а еретичное, то есть обливательное, но все-таки послали в Царьград своих клевретов и пригласили его в свой притон, в Белую Криницу, что в австрийских пределах, да и провозгласили на соборе расстригу, обливанца, табачника митрополита, а он им настриг епископов, архимандритов и попов...
Священников сейчас в одних Гуслицах - мало, если скажу человек пятьдесят, а в Москве и по всей России - считай вдесятеро... и больше. И высшего священства также довольно наплодили: кроме Кирилла посвятили еще двух епископов, Софрония и Антония... Антоний у поповцев в большой чести и титулуется архиепископом Владимирским и всея России. Ведь он из наших, Преображенских, такой же беспоповец был, а теперь..."
Приведенный выше рассказ старика, мне кажется, резок и даже в чем-то оскорбителен для старообрядцев-поповцев, имевших некоторые разногласия с беспоповцами. Но с познавательной точки зрения он интересен. Известно, что подобные же вымыслы об Амвросии распространял игумен Спасо-Преображенского Гуслицкого монастыря Парфений. Правда, случаи неприязни к православным крестьянам со стороны старообрядцев в Гуслицах были. Так, например, в Богородском уезде в с. Хотеичи - имении графа Литта, бурмистр-старовер Василий Назаров препятствовал православным крестьянам посещению храма, вызывая их без всякой надобности из церкви. В октябре 1840 г . жалобы на бурмистра разбирал гвардии капитан Ермолов, приезжавший в Хотеичи для расследования этого факта.
В Гуслицах замечалось стремление австрийцев-окружников к объединению всех старообрядческих толков под своим влиянием, так как раздорствующих староверов здесь было предостаточно. Были в Гуслицах и такие деревни, где проживали все три толка поповского согласия, и потому в них не проходило ни одного праздника без того, чтобы ЛУЖКОВЦЫ, не признающие австрийского священства, КИРИЛЛОВЦЫ и АНТОНИЕВЦЫ, подгулявши, не перессорились и не подрались между собой. Архиепископ Московский и всея Руси Иоанн, возвратившись из поездки по Гуслицам, говорил:
"Мне пришлось быть в Гуслицах на наших торжествах. Все молятся вместе, сидят за общей трапезой, дружат между собой. Словом, в жизни полное единение. А оказывается - они не единствуют. Это ненормальность. Ее нужно устранить... делиться нам не из-за чего".
По другому пишет о старообрядцах в журнале "Слово церкви" №13 от 25 марта 1912 г . Муромский: "Старообрядцы живут в большом избытке и в лучших гигиенических условиях, чем их соседи. Они чистоплотны, в одежде ряшливы, в пище разборчивы, более трезвы, не держат воду в непокрытом сосуде, не едят и не пьют из немытой посуды, не садятся за стол, непокрытой скатертью. Между богатыми и бедными у них разница лишь в достатке, но не в правилах, не в обычаях. Несмотря на различия их согласий и взаимную борьбу, все старообрядцы в дни общей опасности быстро спаиваются между собой.
По всей России протянуты невидимые нити между старообрядческими общинами и отдельными старообрядцами. По ним идет живое общение. Старообрядчество зиждется на свободном веровании и на свободном личном убеждении. Оно представляет широкий простор каждому личному дарованию, каждому духовному таланту. Ни в одном русском обществе нет такого простора для личности, как в старообрядчестве. Поляк в экономическом отношении трусит перед евреем, а еврей трепещет перед старообрядцем.
В продолжение веков старообрядцы не дали себя съесть ни в Австрии, ни в Польше, ни в Румынии, ни в Прибалтике, не изменили своей народности и своему верованию. Этот "невежественный и неумный" человек на окраинах бодро стоит против всякой иноземщины, а в Московском районе создал крупнейшую промышленность, имеющую не только общегосударственную, но и мировую значимость..."
Удивительны старообрядцы: глубоко впечатлительны и серьезны ко всему, что им предстояло принять или отвергнуть, небыли они рабами, которые по первому свисту кнута готовы принять все, что им прикажут.
Они никогда и нигде не боролись против пароходов и железных дорог, ни против электричества и газа, ни против химических открытий и изобретений, ни против технических усовершенствований, в чем иногда их укоряли в прессе. Наоборот, они раньше других использовали эти блага.
Когда же от них потребовали снять русскую одежду, сбрить бороду, закурить трубки с табачным зельем, вынести из домов древние дедовские иконы, - тут они запротестовали и пошли на казнь и смерть, но глупым требованиям не подчинились. Они разумно рассуждали: зачем нам рядиться в какую-то шутовскую одежду испанцев, нам и русская одежда хороша. Она прилична и красива, в ней свободнее и удобнее, и борода нам ничуть не мешает, - рассуждали староверы... и платили ежегодно 50 рублей налога за бороду.
Многие из староверов волосы стригли в кружало или со скобкой на лбу. Пробирать в волосах ряд на боку считалось грехом, даже пить чай многие считали за погрешность. Духовная личность женщины у них стояла на одном уровне с личностью мужчины.
Обрядность имела большое значение в жизни староверов. Веру свою принимали как наследственное душевное богатство, но глубоко религиозными были из них не все.
Внешний декорум соблюдался крепко, истово исполнялись поклоны и службу справляли долго, по уставу. Унисонное пение, долгое, ясное, четкое чтение богослужебных книг, все было соблюдаемо ими. Для гусляка было искусством все, что его окружало и чем он жил. Он любил гусли, гармошку, песни, танцы, веселые игрища, в беде не унывал, пел и в ненастные дни. Гусляк верил в приметы, строго соблюдал все обряды, с любовью украшал свой быт образами и другими вещами.
Всем известна знаменитая мезенская роспись, но мало чем ей уступает "гуслицкая" со своими традициями, законами и своеобразием. Местные рисовальщики применяли ее при оформлении рукописных книг. Сегодня ее изучают искусствоведы. Крюковые изображения нот на Руси применялись еще в глубокой древности, а в Гуслицах рукописные книги для пения появились в XVII веке. Их отдельные страницы, а особенно первые листы, украшались растительным орнаментом, изображением птиц. На разверстных листах книг для пения была так называемая русская крюковая запись нот, где над буквами - точки и крючки. Книгу открывали по праздникам, ее хранили в потаенных местах.
После раскола крюковому мелодичному пению стали учиться тайком. Книги для пения искусно переписывались. В д. Беливо Богородского уезда с 1906 г . функционировала старообрядческая школа крюкового пения, которой руководил М. Ф. Шиголин. В силу ошибок переписчиков крюковых книг появились некоторые наслоения в мелодиях, в пении по крюкам.
Появились в Гуслицах различные напевы: беливский, мисцевский, заволенский, морозовский и другие. Более распространенным из них был морозовский напев. Во многих селениях Гуслиц существовали старообрядческие певческие хоры. В д. Селиванихе хором руководили Николай Миронов, в д. Петрушино - Иван Гаврилов, а в д. Куровской - Е. Г. Лебедев.
В 1905 г . в Дулеве, где два года жил после административной ссылки за отказ отречься от сана архиепископ Московский и всея Руси Иоанн, при местном храме Покрова Пресвятыя Богородицы был организован певческий хор под руководством Е. Шибаева, а вслед за ним возник хор в соседней деревне Короткой.
В эти же годы старообрядец с. Зуева Роман Зиновьевич Дмитриев написал полный круг певчих книг (Ирмосы, Октай, Обиход, Праздники, Триодь Постная, Триодь цветная и Трезвон), изготовил рукописное Евангелие в лицах с окладом из серебра ручной чеканки. А его односельчанин Киприан Сергеевич Колпаков (1866 - 1926) организовал в Зуевской поморской общине хор певчих-любителей знаменного пения. Хор насчитывал 25 человек, часто участвовал в праздничных богослужениях в старообрядческих приходах Московской губернии и самой столицы, выезжал в Нижний Новгород, Вятку.
Среди солистов хора выделялись Г. Е. Деев, Д. И. Уткин, В. Н. Хвальковский, И. Г. Шилкин, У. Д. Кошелев, А. Н Строгальщиков, Е. П. Семенова. Благодаря педагогическому таланту Колпакова хор достиг высокого уровня в исполнении церковного знаменного пения. Кипран Сергеевич обладал и отличными навыками художника. Им были написаны певчие книги в поморском стиле на праздник Святой Пасхи и на вес двунадесятые и великие праздники.
В 1924 г . Колпаков написал "строка в строку, буква в букву" устав на Святую Пасху со старинной поморской рукописи. Книгами Колпакова до сих пор пользуется притч Московской Поморской общины. Но особой славой в старообрядческой России пользовался хор А. И. Морозова из Богородска под управлением П. В. Цветкова. Он часто выступал в Московских старообрядческих храмах и концертных залах.
Гуслицких певчих охотно брали во все старообрядческие приходы России. В Гуслицах с давних лет существовали основанные старообрядцами скиты, среди которых наиболее известными были "Иосиф на камне" и "Параскевина грива".
В граничившем с Гуслицами Орехово-Зуеве в последнем десятилетии XIX веке насчитывалось свыше 6 тысяч старообрядцев. На 666 миссионеров господствующей церкви в России в 1910 г . приходилось всего лишь 12 старообрядческих начетчиков. Собеседования миссионеров с представителями от староверов всегда проходили бурно, а иногда заканчивались потасовками. Об этом свидетельствуют собеседования, проведенные в апреле 1910 г . в д. Гридино и с. Хотеичах, а в 1912 г . - в Рудне и Дулеве.
Активно работали в Рогожских и Преображенских общинах Москвы купцы-старообрядцы из Гуслицкого края: Морозовы, Кузнецовы и Зимины. Многие рангом ниже занимали значительные посты в Московских и других духовных центрах страны. Так, д. Мисцево была родиной епископа Одесского и Бессарабского Кирилла, в последствии Белокриницкого митрополита. Членом Московского епархиального Совета и Совета Рогожской общины неизменно избирался отец Елисей (Е. Т. Мелехин), уроженец д. Яковлевской Богородского уезда.